На днях на сайте российского Esquire я наткнулась на интересную штуку, суть которой становится понятной из названия данного поста. Известный продюсер, музыкант, да и просто толковый чувак Стив Альбини обратился к участникам Nirvana накануне записи альбома In Utero, написав им весьма занятное послание, в котором изложил свои принципы и взгляды на музыкальную индустрию.
Курт,
Дэйв, Крис!
Думаю,
лучше всего вам сделать ровно то, что вы собирались: за пару
дней захерачить запись — высокого качества, но при этом без особой
возни со звуком и без вмешательства тупиц из звукозаписывающей
компании. В этом случае я с радостью поучаствую. Если же вы окажетесь
в том положении, когда компания сначала дает вам волю, а потом
дергает за поводок (морочит вас переделкой песен, секвенций, звука,
нанимает кого-то со стороны, чтобы «подсластить» запись, отдает все
какому-нибудь ремикшеру или кому-то там еще), то вас ждет провал,
и мне с вами делать нечего. Мне интересно работать только с теми
записями, которые правдиво отражают то, как группа относится к своей
музыке и своему существованию. Если при записи альбома вы примете это
как догму, я ради вас в лепешку расшибусь. Я вам мозг вынесу
трещоткой. В панке есть простое правило: много «работы»
не обязательно дает качество. Давайте я расскажу о моих методах
и философии.
Большинство звукоинженеров и продюсеров воспринимают процесс записи как «проект», а группу — как один из его элементов. Сама запись для них — простое наслаивание друг на друга звуков, каждый из которых должен быть под полным контролем с момента извлечения ноты до финального сведения. Музыкантов можно чморить как угодно — самое важное, чтобы главному «проект» нравился.
Мой
подход — полная противоположность всего этого. Я считаю, что
музыканты главнее всего — и как творческий организм со своей
индивидуальностью и стилем, и как социальный организм, который
существует 24 часа в сутки. Говорить, что вам делать или как вам
играть — не моя работа. Я точно не против того, чтобы меня
слушали (если я считаю, что у группы что-то хорошо получается или она
делает ошибку, то заявить об этом я как раз обязан), но если
музыканты стремятся к какой-то своей цели, я сделаю так, чтобы они
ее достигли. Мне нравится оставлять место для случайностей и хаоса.
Сделать безупречную запись, где каждая нота, каждое слово и каждый удар
бочки на своем месте — проще простого. Любой идиот, у которого
есть терпение и деньги, может заниматься такими глупостями. Я же
предпочитаю работать над записями, которые стремятся к чему-то
большему — к оригинальности, индивидуальности, страсти. Если вся
музыка и развитие группы контролируется метрономными дорожками,
компьютерами, автосведением, гейтами, сэмплерами и секвенсерами,
то запись, может, и не выйдет слабой, но и выдающейся
точно не получится. И к тому же она будет совершенно
не похожа на то, как группа играет живьем, а в этом
и есть вся фишка.
Я не считаю запись
и сведение отдельными от процесса
задачами, которые могут выполнить специалисты со стороны,
не работавшие с альбомом с самого начала. 99% звука должны
получаться при записи основы. Я не люблю возиться с записями
других звукоинженеров, и я не люблю делать записи для того,
чтобы ими занимался кто-то другой. Ни один из этих методов никогда
меня не устраивал. Ремикширование — для бесталанных трусов, которые не знают,
как верно настроить барабан или направить микрофон.
У меня
нет никакого талмуда из стандартных звучаний
и техник записи, который я применяю ко всем без разбору.
Вы — группа, не похожая ни на какую другую,
и вы заслуживаете того, чтобы ваши вкусы и соображения как
минимум приняли во внимание. Например, мне нравится звук гулких барабанов
(вроде Gretsch или Camco) в большом помещении, особенно когда есть такая
бонэмовская двусторонняя бочка и малый барабан, который из вас все
жилы тянет. Еще я люблю слегка тошнотворные низы, которые дают старые
усилители Fender Bassman или Ampeg, и совершенно сумасшедший звук
какого-нибудь из ламповых SVT. Но я знаю, что они подходят
далеко не к каждой песне, и навязывать их — пустая трата
времени. Основывать записи на моих вкусах так же глупо, как делать
машину, исходя из того, какая у нее в салоне обивка.
Вы сами должны решить, как вы хотите звучать, и объяснить это
мне.
Важно
не где мы пишемся, а как мы пишемся. Если
у вас есть на примете студия, никаких проблем. А так — есть
предложения. У меня самого дома неплохая студия с 24-трековой машиной
(Fugazi там только что были, можете у них спросить, как она),
и я неплохо знаю большинство студий на Восточном побережье,
на Среднем Западе и где-то с дюжину английских.
Меня немного смущает, если
вы будете у меня дома все время записи и сведения.
Вы все-таки знаменитости, и мне совсем неохота, чтобы по району
пошли слухи, и вам пришлось иметь дело с фанатами и всей этой
херней. Но вот сводить альбом там было бы здорово, и ничто
не может сравниться с моими агамами (крупные ящерицы, внешне
напоминающие игуан. — Esquire).
Среди специализированных студий
мой выбор — Pachyderm в Кэннон-Фоллс, штат Миннесота. Там отличная
акустика и дико уютный особняк (любой архитектор увидит — сразу
кончит), где группы живут во время записи. Так удобнее: все рядом, все
в одном месте, дела делаются гораздо быстрее, чем когда полгруппы шатается
где-то по городу. Еще есть всякая пафосная фигня — сауна, бассейн,
камины, ручей с форелью, 50 акров земли и так далее.
Я делал там несколько записей, и мне всегда нравилось.
Когда-нибудь я уговорю ребят
из Jesus Lizard отправиться туда, и мы отлично проведем время.
Ах да, там еще есть микшерный пульт Neve, на котором записывали
и сводили альбом AC/DC Back in Black — так что врезать там можно
нормально.
Насчет
бабла. Я уже говорил Курту,
но лучше повторить. Я не хочу и не буду брать роялти
за каждую запись, над которой работаю. Никаких процентов с продаж,
и точка. Платить проценты продюсеру или звукоинженеру этически
недопустимо. Группа пишет песни. Группа играет. Альбомы покупают фанаты группы,
и группа отвечает за то, хорошая вышла запись или нет. Гонорары
принадлежат группе. Я хочу, чтобы мне платили, как водопроводчику:
я делаю свою работу, а вы даете мне столько денег, сколько эта
работа стоит. Лейбл наверняка рассчитывает, что я попрошу процент или
полтора. Если продастся миллиона три копий, получается примерно 400 000 долларов.
Такую гребаную тучу денег я взять не могу ни при каком раскладе.
Да я потом спать не смогу ночами. Сумма, которую вы мне
заплатите, должна меня устраивать. Но это ваши деньги, и пусть вас
она тоже устраивает. Курт предлагал сначала заплатить мне часть, которую
я сам считаю нормальным полным гонораром, а потом, если
вы решите, что я заслужил больше, доплатить еще часть —
но это уже после того, как вы поймете, что за альбом у вас
получился. В принципе, нормально, но, наверное, слишком хлопотно. Ладно,
проехали. Я верю, что вы поступите со мной честно, и знаю:
вам наверняка известно, сколько бы попросил любой отморозок
из музыкальной индустрии. Решайте сами. Сколько бы вы мне
ни заплатили, это не повлияет на мой энтузиазм. Некоторые люди,
оказавшись в моем положении, после работы с вами ожидали бы кучу
новых клиентов. Но у меня и так полно дел. Честно говоря,
не очень бы хотелось работать с людьми, которых привлечет такая
чушь. Но вы не берите в голову. Вот и все!
Если что-то неясно,
звоните — разберемся.
Стив
Если запись занимает больше
недели — значит, кто-то лажает. Oi!
(Перевод
Степана Сердюкова)
А вот, собственно, оригинал того самого письма.
Читайте также:
Комментариев нет:
Отправить комментарий